Глава 22

Голос Жан-Клода плыл ко мне через мой телефон, из моего дома. Он никогда не был там.

– Что случилось, ma petite? Джейсон сказал, это срочно.

Я рассказала ему про верлеопардов.

Он молчал так долго, что мне пришлось позвать его:

– Скажи что-нибудь, Жан-Клод.

– Ты действительно собираешься подвергнуть всех нас опасности ради спасения двух человек, одного из которых ты никогда не встречала раньше, а другого как-то назвала просто тряпкой?

– Ну, не могу я их бросить, если они ждут, что я им помогу.

– Ma petite, ma petite, твое чувство noblesse oblige (положение обязывает – прим. переводчика) восхищает. Но мы не можем спасти их. Завтра вечером совет придет за нами, и возможно, мы не сможем спасти самих себя.

– Разве они здесь, чтобы убить нас?

– Падма убил бы нас, если мог. Но он самый слабый из совета, и, думаю, боится нас.

– Это Странника нам нужно убедить, – сказала я.

– Нет, ma petite, в совете семеро, всегда нечетное число, чтобы при голосовании можно было решить вопрос.

Падма и Странник проголосуют друг против друга, это так. Это так уже века. Но здесь Иветт – она будет голосовать вместо своего повелителя, Morte d'Amour. Она ненавидит Падму, но может не любить меня еще больше. Из-за этого Бальтазар может настроить Странника против нас, и тогда мы проиграли.

– А как на счет остальных? Их здесь кто-нибудь представляет?

– Ашер будет голосовать за Бель Морт. Прекрасную Смерть. Это от нее произошел и я, и он.

– Он тебя на дух не переносит, – сказала я, – мы в заднице.

– Я думаю, этих четверых выбрали умышленно. Они хотят, чтобы я занял место в совете, так что у меня пятый голос.

– Если Странник проголосует за тебя, а Иветт ненавидит Падму больше, чем тебя… – Ma petite, если я буду вести себя, как полноправный член совета, то они будут ожидать, что я вернусь во Францию и займу свое место.

– Во Францию? – переспросила я.

Он рассмеялся, и даже по телефону я почувствовала его смех, как теплое прикосновение.

– Меня пугает не отъезд из нашего прекрасного города, ma petite, а то, как я удержу это место. Если бы наш триумвират был полным, то возможно, только возможно, наша сила испугала бы тех, кто хочет бросить мне вызов.

– Хочешь сказать, что без четвертой метки, триумвират бесполезен?

Тишина продолжалась так долго и становилась все глубже, что я сказала:

– Жан-Клод?

– Я здесь, ma petite. Четвертая метка не сделает триумвират действующим, пока Ричард сам по себе.

– Ты имеешь в виду, его ненависть ко мне.

– Его ревность к нам, да, в этом проблема, но не единственная, ma petite. Его отвращение к своему зверю так сильно, что делает его слабее. Ослабив единственное звено, можно порвать всю цепь.

– Ты знал, что происходит в стае?

– Ричард запретил волкам разговаривать со мной без его разрешения. Полагаю, ты под тем же запретом. Это, я цитирую, не мое собачье дело.

– Удивительно, что ты не заставил Джейсона все тебе рассказать.

– Ты видела Ричарда за последний месяц?

– Нет.

– А я видел. Он на пределе, ma petite. Мне не нужны рассказы Джейсона. Все ясно и без слов. И его мучения считаются в стае признаком слабости. А слабость привлекает их, как кровь… вампира. Рано или поздно, ему бросят вызов.

– По крайней мере, двое из лукои сказали, что Ричард не будет драться. Что он просто даст себя убить. Ты в это веришь?

– Покончить с собой, просто не защищаясь, – довольно трудно. Хм-м-м.

Он снова помолчал, потом продолжил:

– Я не думал об этом. Если бы мне пришло это в голову, я бы рассказал тебе. Я не желаю Ричарду зла.

– Ага, как же.

– Он – наша третья часть, ma petite. В моих интересах, чтобы он был здоров и счастлив. Он мне нужен.

– Так же, как нужна тебе я, – сказала я.

Он рассмеялся так низко и глубоко, что даже по телефону я почувствовала, как смех скользит по мне.

– Oui, ma petite. Ричард не должен умереть. Но чтобы излечиться от отчаянья, ему нужно принять своего зверя.

В этом я не могу ему помочь. Я пытался, но он не слушает меня. Он принимает помощь, только чтобы не вторгаться в твои сны, или чтобы ты не вторгалась в его, но кроме этого, он ничего не хочет принимать от нас.

– Что это должно означать?

– Это твои нежные милости нужны ему, ma petite, а не мои.

– Нежные милости? – спросила я.

– Если ты сможешь принять его зверя, всецело, это будет много для него значить.

– Я не могу, Жан-Клод. Я хотела бы, но не могу. Я видела, как он съел Маркуса. Я… Я видела, как перекидывается Ричард всего раз. Он был ранен после схватки с Маркусом. Он навалился на меня, и зажал под собой, так что я не могла выбраться, пока двигались и изменялись его мускулы, ломались кости, и по коже растекался мех. От его силы хлынул прозрачный жидкий поток, обдавший меня горячей волной. Возможно, если бы я просто смотрела на это, все было бы по-другому. Но, попав в ловушку его тела, чувствуя кожей, как с ним происходит то, что не должно происходить с человеком… это было слишком. Если бы Ричард смог сделать это иначе, если бы я видела, как он меняется в спокойной обстановке, на расстоянии, то – может быть, может быть… Но это случилось именно так, и я не могла забыть об этом. Я все еще могла закрыть глаза и видела, как человек-волк отрывает красный кровавый кусок от тела Маркуса.

Я прислонилась спиной к стене, сжимая трубку. Даже воспоминание сбивало меня с ног. Я вспомнила про Джейсона в коридоре, и заставила себя встать прямо. Мне хотелось забыть все это. Я хотела суметь принять Ричарда. Но не могла.

– Ma petite, с тобой все в порядке?

– Да, все хорошо.

Жан-Клод не стал спорить. Он действительно становился умнее, по крайней мере, в вопросах, которые касались меня.

– Я не хочу, чтобы ты расстраивалась.

– Я сделала для Ричарда все, что могла.

И я рассказала Жан-Клоду то, что сказала вервольфам.

– Ты удивляешь меня, ma petite. Я думал, ты больше не хочешь иметь с лукои ничего общего.

– Я не хочу, чтобы Ричард погиб из-за того, что я разбила ему сердце.

– Ты бы чувствовала ответственность, если бы он умер, не так ли?

– Ага.

Он глубоко вздохнул и выдохнул мимо трубки. Это заставило меня задрожать, но без видимых причин.

– Как сильно ты хочешь помочь верлеопардам?

– Что это еще за вопрос?

– Очень важный, – сказал он, – чем ты готова рискнуть? Что ты вынесешь ради них?

– Тебе что-то пришло в голову, правда?

– Падма может отпустить Вивиан в обмен на тебя. Грегори мы можем обменять на Джейсона.

– А собой ты не торгуешь? – спросила я.

– Падма не захочет получить меня, ma petite. Он не любит ни мужчин, ни других вампиров. Он предпочитает, чтобы его спутник был теплым и женского пола.

– А причем тут тогда Джейсон?

– Обмен леопарда на вервольфа его бы устроил.

– Но не меня. Мы не будем менять одного заложника на другого, и уж тем более я сама не отдамся этому монстру.

– Вот видишь, ma petite, ты не вынесешь этого. Ты не станешь рисковать Джейсоном, чтобы спасти Грегори.

Спрашиваю еще раз, чем ты готова рискнуть?

– Своей жизнью, но если будет хороший шанс выбраться живой. Но никакого секса, это абсолютно исключено.

Никакого обмена заложниками. Больше никакого сдирания кожи. Как на счет таких исходных данных?

– Падма и Фернандо будут очень разочарованы, но остальные могут согласиться. Я сделаю, что смогу, в пределах этих ограничений.

– Никаких изнасилований, пыток, половых связей, заложников – и это так сильно связывает тебе руки?

– Когда мы переживем все это, ma petite, и совет уедет домой, я расскажу тебе истории из своей жизни при дворе. Я был свидетелем таких сцен, которые даже в пересказе вызовут у тебя кошмары.

– Приятно знать, что ты думаешь, что мы переживем.

– Я надеюсь, да.

– Но не определенно, – сказала я.